Коммерческие запуски не могут быть мечтой. По крайней мере, для человека. По крайней мере, человека полноценного, трёхсоставного, состоящего из тела, души и Духа. Скажи русскому, что вся его тысячелетняя история была направлена на то, чтобы создать инфраструктуру для обеспечения коммерческих запусков с космодрома Восточный, и он… посмотрит на вас с состраданием.
Что уж говорить о русском народе, мобилизовавшемся для сверхматериального свершения, дабы потомственный старовер Юрий Алексеевич Гагарин стал первым человеком в космосе. Но не просто первым человеком, а именно русским человеком, застолбив космос за русскими как продолжение русской цивилизационной воли, как перенос русской идеи за пределы материального. Что и является сутью изначального космического синтеза, о чём уже было сказано выше — сочетания духовного и материального, субъектного и объектного, физического и метафизического.
Издержки того периода, когда первый русский человек оказался в космосе, были связаны как раз с некоторой усечённостью самой русской идеи и самой Русской мечты на тот момент. Загнанная в прокрустово ложе марксистской догматики, она не могла развернуться во всей полноте, вдохнуть полной грудью. Облекаемая в огромное количество оговорок, русская идея оказалась не в состоянии создать тогда полноценное космическое присутствие — как вертикаль от человека к Богу, от материального к трансцендентному, превратив космический прорыв в полноценную Русскую мечту.
Полноценная Русская мечта — это обобщение евразийских континентальных пространств, русской тысячелетней истории в центре Евразии, русского понимания о Боге, Духе, справедливости и развитии с русским духовным порядком, пронизывающим все уровни реальности — от тонких материй русской культуры и грубых форм нашей индустрии, технологий и недропользования до душевных исканий русского человека, его социального мироустройства и обращения всего этого к божественной вертикали, к устремлённости строго вверх, чтобы принести это русское космическое миропонимание туда, где телесное и земное трансформируется в Вечность, в бесконечность.
Русский, евразийский космос не может не быть пронизан траекториями движения вечных идей и смыслов. Иными словами, покорение космоса можно рассматривать лишь как продолжение установления космоса земного — того порядка, который был бы совершенен для русского человека, для русского народа во всей его полноте, народа-богоносца, народа, преисполненного Духом, народа, движимого идеей справедливости, но по‑русски понятой как справедливость для всех.
Полноценный русский космос — это космос Духа, и его освоение начинается на земле, где и должен быть восстановлен русский порядок, отражённый там, где русские оказались первыми неслучайно. Ибо нам небезразлично, что именно будет отражаться в небесном пространстве. Евразийское видение космоса, таким образом, — это восстановление полноты духовной диалектической связки: то, что там, должно быть здесь, а то, что здесь, должно быть полноценным и духовно осмысленным, чтобы соответствовать тому, что там. Космос — как единое целое.
Восстановить это духовное равновесие — вот в чём заключается русская, евразийская миссия. Без неё мы проиграем, так как сражение в мире только лишь материи — не наша сильная сторона. Космос станет окончательно русским, когда русская историческая и цивилизационная, геополитическая субъектность будет восстановлена во всей полноте здесь, на земле. И если космос — это порядок, то пусть уж он будет русским. Об этом нам надо не только мечтать…
